Вчера вечером шел мимо Замоскворецкого суда, где сегодня, 21 февраля, начнут оглашать приговор по «Болотному делу». Таджики под руководством толстого мента с бегающими глазками наглухо загораживали металлическими конструкциями всю проезжую часть Большого Татарского переулка.
Я остановился, посмотрел, сказал менту: «ну вы даете», хотел добавить, что дождетесь, когда будет как в Киеве, но, поймав его ничего не отражающий взгляд, понял, что мент не поймет и даже не рассердится. К суду не подойти, кроме как через специальные проходы, на улицу тоже не выйти. Ребята, кто пойдет завтра, учтите: они сделают все, чтобы никого не пустить. У них в уме «фашистский переворот» на Украине, а это не шутка.
Со времен Венгрии ясно, что словосочетание «фашистский переворот» означает смертельный испуг Кремля. Причем, сильное слово «фашизм» упоминается для т.н. «народа», а испуг властей предержащих выдает слово «переворот». Зачем переворот, когда к фашизму можно прийти эволюционным путем?
Россия – не Украина. Россия даже не Косово, где студенты неделю дрались с полицией, чтобы отстранить ректора, публиковавшего статьи в несуществующих журналах, – и добились своего. И это албанцы, которые по убеждению среднего и даже продвинутого россиянина (не говоря о россиянах худших, каковых в стране 98 процентов), способны только торговать героином и органами убитых сербов. У нас же, боящихся бунта и признательных Путину за счастливое детство, беспомощную зрелость и старческий маразм, никто бровью не повел, когда «Диссернет» вскрыл сотни случаев плагиата в чиновничьих диссертациях.
У нас много шутили про «историческую общность советский народ», но как же далеко ей до такого уникального образования как «российский народ»!
Недавно догадался, что залитая кровью несчастного быдла «оркская слава» у Пелевина– это калька со «Слава России!». И ведь все довольны, все грудью встают за право власти нагибать их вровень с остальными. Но не дай Бог, если кого-то нагнут чуть пониже или послабее – тут-то сполна взыграет российское чувство справедливости! Удивительный народ, уникальный.
Нам разрешено возмущаться только датским жирафом. Я и сам возмущен и мне есть что сказать, но я смолчу, потому что на этот счет уже выступил Кадыров. Своим выступлением он с восточной тонкостью указал россиянам на границы их компетенции: вот, дескать, есть жираф, а есть сами знаете что – и вот по поводу сами знаете чего вы не можете ничего вякнуть, а по поводу жирафа – пожалуйста, – жираф – ваш уровень. А ведь уровень жирафа высок! «Ах, уровень жирафа… Мы русские – какой восторг!», – пришептывает, подпрыгивая, россиянский публицист, надеясь, что Путин или Кадыров его заметят. Не заметят.
Не потому мы грозим пальчиком датчанам и журим украинцев, что мы мудрее других народов и предвидим все минусы революции, а потому что нам сначала запретили даже думать об этом, а уж потом мы создали философию, оправдывающую наше вынужденное нравственно уродство. Это наш уровень, и выше нам уже не подняться. Путин не велит-с.