«Болотные» протесты не смогли поднять Россию в силу объективных причин: подавляющее большинство не хочет резких потрясений. Не готовы к ним были и протестующие. Исследование Института социологии РАН показывает, что до 60% россиян разделяет левые идеи, и главный их запрос вовсе не гражданские свободы, а социальная справедливость, вэлфер и покой.
Институт социологии РАН провёл опрос в конце мая 2012 года – на пике протестной активности зимы-весны 2011/12. Результаты опубликованы в ежегоднике «Россия реформирующаяся», изд-во «Новый хронограф».
К примеру, выяснилось, что россияне понимают под демократией (а понимают – порядок), свободой (синоним – вседозволенность) и т.д. Россия в этом цикле статей предстаёт косной, спящей, надломанной страной, большинство которой идеалом видит справедливую сытость. Новое исследование Института социологии РАН рассказывает, чем закончился «болотный протест» и может ли он повториться в будущем – уже в новом качестве. И каковы идеологические запросы россиян.
«Так ли предопределена историческая победа городских либералов?». – задаются вопросом социологи в самом начале своего исследования. И отвечают не него: «Как показывают эданные, полученные уже после митингов на Болотной площади и прочих нашумевших протестных акций, ничего экстраординарного в России не происходит. Не видно никаких явных признаков революционной ситуации или хотя бы острого политического кризиса, которые фиксируют, например, исследователи Центра стратегических разработок (они приходят к выводу, что полномасштабный политический кризис, – о котором они предупреждали ещё в марте 2011 г., когда вышел их первый доклад, потом осенью был второй, в мае – третий, – носит необратимый характер; «какие бы сценарии мы ни рассматривали сейчас, лишь не просматривается возможность сохранения «статус-кво» в каком-то виде, в котором мы сейчас наблюдаем политическую систему»; Вотодин из этих докладов ЦСР ).
Примерно 68% россиян продолжают придерживаться мнения о том, что «страна нуждается в стабильности, это важнее, чем перемены», примерно столько же опрошенных считают, что «при всех своих недостатках нынешняя власть всё-таки заслуживает поддержки». Альтернативу им составляют 30% или чуть более представителей активного меньшинства, из числа тех, кого Н. Зубаревич относит к «России первой» (городской; или – европейскому меньшинству).
Отказывают властям в доверии 34% молодёжи до 25 лет, 32% пожилого населения старше 60 лет и – несколько меньше – примерно 27–28% россиян средних возрастных групп; 27% тех, кто относит себя к среднему классу, и 33% тех, кто располагается на более низких ступенях социальной лестницы. Т.е. по возрастным и социальным признакам отношение к власти практически неизменно.
Исследователи по идеологическому различию выделили 3 больших группы россиян (одна из которых делится на две подгруппы).
1.
Сторонники либеральных представлений о будущем России
. В соответствии с численностью тех, кто полагает, что «необходима либерализация всех сфер жизни и освобождение бизнеса от власти чиновников», объём этой группы можно оценить в 28%. В их числе 7% – это сторонники капитализма, частной собственности, свободной рыночной конкуренции; эту группу мы будем в дальнейшем называть правыми либералами; и 21% – сторонники смешанной экономики (капитализма с элементами планирования или социализма с элементами рынка) или полностью социалистической экономики; эту группу мы будем называть левыми либералами, во многом близкими социал-демократической идеологии.
Как видно из приведённых цифр, среди сторонников либерального пути развития России левых либералов значительно больше, чем правых.
2.
Сторонники сочетания сильного государства и рыночных отношений
– те, кто считают, что «необходимы укрепление роли государства во всех сферах жизни, национализация крупнейших предприятий и стратегически важных отраслей», и одновременно являются сторонниками капитализма, рыночной конкурентной экономики. Эта группа «правых государственников» составляет 26% россиян.
3.
Сторонники сочетания сильного государства и скорее социалистических отношений
. Это те, кто полагают, что «необходимы укрепление роли государства во всех сферах жизни, национализация крупнейших предприятий и стратегически важных отраслей», и одновременно выступают за социалистический тип экономики, с элементами рыночных отношений или без таковых. Эту группу, наиболее объёмную – 41% – мы будем называть «левыми государственниками», или «социал-консерваторами», в отличие от «социал-демократов». Данная группа в наибольшей степени имеет пересечение с теми, кого мы выше на основании более общего подхода назвали «квази-традиционалистами».
В молодой части общества либеральные настроения представлены значительно шире, в особенности это касается группы правых либералов. Но, что характерно, даже среди 18–25-летних россиян, уже сформировавшихся в условиях «новой России», большинство всё же составляют государственники – 60%, из которых примерно половина – это левые, т. е. социал-консерваторы. Среди же относительно старших поколений доля социал-консерваторов превышает 55% (у тех, кому от 46 до 55 лет) и даже 65% (у россиян пенсионного возраста).
В то же время численность либералов, как правых,так и левых, одновременно уменьшается с возрастом в тех же группах с 33% до 19%, а правых государственников – с 30% до 20%. Понятно, что смена поколений, активно происходящая в стране, работает не в пользу социал-консерваторов, и уже сегодня, несмотря на численное относительное преобладание, они не могут претендовать на роль носителя доминантной идеологии в российском обществе.
Аналогичная во многом картина наблюдается и при анализе среза опрошенных по их положению, занимаемому в обществе. Социал-консерваторы доминируют в нижней части общественной пирамиды (в четырёх нижних стратах их численность колеблется от 46% до 50%), а в её верхней части – либералы (37%) и правые государственники (33%).
Таким образом, пока среди множества идейных течений и направлений можно выделить три, претендующие на поддержку значительных сил общества, и конкуренция между которыми могла бы обеспечить политическую динамику на ближайшие 5–10 лет, как минимум. Это лево-государственническая идея, связанная с укреплением национальной государственности и восстановлением базовых принципов социальной справедливости. Это лево-либеральная (социал-демократическая) идея, делающая акцент на тех же идеях социальной справедливости в пакете с общедемократическими свободами, европейскими политическими ценностями, экономической и социальной модернизацией. И, наконец, это право-государственническая идеология, во многом совпадающая с основным вектором нынешнего политического курса, связываемого с именем В. Путина. В нынешнем спектре она выполняет роль центра, сдерживая «революционные» настроения как левых националистов, так и левых западников.
На смену коммунистической идеологии ещё в советские времена, в их последние десятилетия, пришла идея, которая никогда не провозглашалась официально «идеологией большинства», но фактически именно такой и стала – это идея частной жизни. Эта стихия частного быта, которую классики марксизма непременно бы назвали мелкобуржуазной, сформировала то, что называется психологией общества массового потребления. И именно это обстоятельство сегодня и определяет пределы того левого, социалистического или социал-демократического проекта, который многие видят в качестве новой национальной идеи, способной сплотить российское большинство.
Общество в целом пока, безусловно, не готово к каким-либо жертвам во имя общего блага или общих целей, то есть никакая мобилизационная идеология, даже под популярными левыми лозунгами о социальной справедливости, не может рассчитывать на поддержку большинства. Особенно это касается молодых и относительно молодых поколений россиян. 72% опрошенных социал-консерваторов, как и большинство других групп общества, полагают, что «важно лишь собственное благополучие и благополучие моей семьи»; и лишь 28% считают, что «жить стоит ради общей цели, которая бы нас всех объединяла». Больше всего индивидуалистов среди правых либералов (82%), но в данном случае это вполне соответствует «витринной» идеологии названной группы общества (т.е. правые либералы ещё более не способны на какие-либо жертвы и даже протест).
Эти показатели носят достаточно стабильный характер. Так, в ходе исследования ИС РАН в 2003 г. 79% отдали предпочтение «собственному благополучию» перед «жизнью ради общих целей», и 73% согласились с мнением, что личные интересы – это главное для человека. За эти 9 лет страна в данном плане нисколько не изменилась.
Стоит ли говорить, что именно на идеях самоорганизации, горизонтальных связей, противостоящих государственной вертикали, и формируется массовое социал-демократическое движение? В Европе локомотивом социал-демократии всегда были профсоюзы, а о состоянии и влиятельности нашего профсоюзного движения даже и говорить неудобно. В этом качестве «левые» противостоят государственному «порядку».
Всё это не означает, что у социал-демократии или партий социалистической направленности в стране нет никаких перспектив. Напротив, движение в эту сторону налицо, но пока (вероятно, и в ближайшие 5–10 лет) социал-демократия всё-таки останется не массовой идеей, не идеологией большинства, а идеологией продвинутой и активной среды крупных городов, освоившей современные информационные технологии и стремящейся к образованию горизонтальных связей, в первую очередь в собственной среде – лево-либеральной городской интеллигентной молодёжи. Именно эта среда и составила основную массу московских и питерских протестных акций последних месяцев. Весьма вероятно, что в оппозиционном меньшинстве, заинтересованном в общедемократических переменах, именно социал-демократические (или леволиберальные) идеи могут занять лидирующие позиции, сочетаясь с правозащитными лозунгами, и тем, что можно назвать «цивилизационным западничеством» – ориентацией на европейские социальные и политические ценности. Об этом говорят и те результаты исследования, согласно которым большинство россиян мечтают о каком-то промежуточном строе, который бы не являлся ни капитализмом в его чистом виде, ни социализмом с его плановой экономикой.
Следует отметить и рост поддержки радикальных русских националистов, выступающих не с державнических позиций, а ориентированных на борьбу с наплывом в Россию мигрантов нерусской национальности – с 4% до 7%, то есть почти вдвое. Это очень важная тенденция, несмотря на то, что националисты как политическая сила остаются маргинальными, при значительном распространении стихийных националистических настроений (до 50% россиян с теми или иными оговорками готовы поддержать лозунг «Россия для русских»).
Данная картина во многом напоминает ситуацию последнего десятилетия советской власти, когда множество идеологически разношёрстных групп уживались относительно мирно в рамках конструкции с доминирующей «партией власти» в лице КПСС, в основном на базе патриотических ценностей, а немногочисленные борцы с режимом, диссиденты, были изолированы на маргинальных флангах политического спектра. Перестройка сломала этот пассивный консенсус, резко поляризовав всё общество. Можно предположить, что смещение «повестки дня» в направлении от стабильности к идеям активных перемен приводит к тому же эффекту. Наметившиеся пока в потенции «партии» либеральной и социал-консервативной идеологии могут стать прообразами новой политической системы, в которой основные расколы пройдут не по линии нынешней «партии власти» и нынешней оппозиции, а расколют нынешнюю правящую коалицию умеренных либералов и умеренных левых (т.е. оппозиция в будущем не сможет сформировать самостоятельного политического проекта, а вынуждена будет примкнуть к одному из двух властных лагерей, которые возникнут при коррозии Системы).
Источник:Блог Толкователя